(на предыдущую стр.)                       (в оглавление)                       (на следующую стр.)

Лекция 7

Молчание и речь

                                                                                                  Что может высказать молчание? Или два предела речи

            Говорить  мы сегодня будем о самом сокровенном – о молчании. И для того, чтобы настроится на эту волну, приведу две цитаты. Вот первая, эти слова принадлежат известнейшему немецкому философу Людвигу Витгенштейну: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Попрошу вас вдуматься в то, что стоит за этими словами. Углубиться не надолго в себя. Мой внутренний мир с этим утверждением согласен. А вы? Принимаете это? То есть, согласны ли вы с тем, что существуют такие вещи, о которых невозможно говорить? И если да, то – какие это вещи? И действительно ли мы перестаем говорить? Может быть, мы продолжаем говорить, но говорим молча? Если это так, то говорим ли мы с кем-то внутри нас?

А теперь еще одна мысль, очень важная для нашего сегодняшнего разговора. Ее автор – из наиболее известных и наиболее влиятельных психоаналитиков 20 века – Жак Лакан: «...речь, когда у нее есть слушатель, не остается без ответа никогда, даже если в ответ встречает только молчание».

Эти две мысли будут отправными точками для нашей беседы.

Два великих психолога прошлого столетия –  Ж.Пиаже и Л. С. Выготский – при известном сходстве теорий, по-разному смотрели на  проблему природы и функций речи.

Пиаже полагал, что эгоцентрическая речь ребенка обращена к самому себе, что лишь пройдя эту стадию, человек готов к общению, т. е.  обретает опыт социальной речи.

А по Выготскому – разум ребенка уже от рождения имеет выраженную социальную природу, поэтому даже эгоцентрическая речь ребенка социальна по своей природе. 

Итак, человек сначала разговаривает с собой, но разговаривая с собой, он уже разговаривает и с социумом. Мы привели здесь две точки зрения на природу человеческой речи (включая феномен внутренней речи) лишь с тою целью, чтобы в известной степени обосновать правомерность разговора о молчании  в рамках темы по проблемам речи.  Отсюда и оксюморон  в названии  сегодняшней встречи как главный наш вопрос: «Что может высказать молчание?».

Мы попытаемся обосновать, что бинарная оппозиция «речь – молчание» может быть рассмотрена и как единство, берущее свое начало в мысли и возвращающееся к ней.

Мне необходимо напомнить вам, что в современной науке вообще и в языкознании, в частности, язык понимается как одно из основных проявлений человеческой сути. Что  язык признается   научным объектом двухмерной природы.

С одной стороны, язык доступен для наблюдения, но при этом он является и объектом «идеальной» природы, в котором реализуются   связи «бытия – языка – индивидуальной жизни – речевой практики – мысли – мыслимых моментов проживания» (Старовойтенко 2001, с. 444).

Мысль материализуется в единицах языка – словах, т. е. находит свое семантическое воплощение, и может существовать только, «скрепляясь» материей знака: произнесенной, написанной, не-высказанной.

То, что осталось не-произнесенным, соотносится с полем понятия «внутренняя речь», разработанным  Л. С. Выготским: «Внутренняя речь есть все же речь, то есть мысль, связанная со словом» (Выготский 2001, с. 290). По утверждению М. Хайдеггера, только в речи язык становится «артикулированным оглашением мысли» (Хайдеггер 1993). Но без мысли голос – всего лишь эхо, именно так была наказана нимфа Эхо, ее голос мог повторять только чужие слова.

Артикуляция, оглашение  означает «произнести вслух». Для того, чтобы произнести мысль-слово, нужен уникальный инструмент – человеческий голос.

Но ведь существует и внутренний голос, «не-оглашающий», но также вербализующий мысль. А значит, не только речь, но и ее инструмент – голос – может существовать в двух ипостасях: голос звучащий и голос внутренний. Эта данность подтверждается и лексикографическими источниками:

   «Голос 3. Переносно. Внутреннее чувство, ощущение. «Внутренний голос, так часто обманывающий влюбленных. шептал ему» (БАС);

   «Голос 5. Внутреннее  побуждение, осознание  чего-л.  Голос  рассудка; Г. сердца; Внутренний, тайный  голос» (БТС – 2002);подчеркнем, что в более позднем толковом словаре отсутствует помета «перен.».

Итак, существует внутренняя речь, человек наделен голосом, реализующим язык в речи, и этот голос может быть внутренним.

Исключают ли молчание и речь друг друга? «Само значение глаголов и имен часто стремится представить семантический негатив как позитив, отсутствие действия – как действие, отсутствие речи – как молчание, отсутствие шума – как тишину» (Арутюнова 2002, с. 5-6). Более того, «голос и молчание — это противоположности, образующие единство. Без молчания нельзя говорить о голосе, а без голоса о молчании» (Зобова http://anthropology.ru/ru/texts/zobova_mr/confess_08.html).

Иизвестный афоризм Л. Витгенштейна, подводит к мысли о том, что речь и молчание могут быть об одном и том же: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Вопрос в том, прекращается ли при этом сам разговор и можно ли допустить, что все тот же разговор и его предмет длятся в молчании, как в иной ипостаси разговора?

В ответ на знаменитую фразу М. Цветаевой «поэта далеко заводит речь» у писателя А. Маканина вырывается: – Молчание нас тоже далеко заводит (А. Маканин. Избранное). 

Очевидно, что с этих позиций следует отграничить понятия «молчание» и «тишина». По данным «Словаря русских синонимов и сходных по смыслу выражений» Н. Абрамова интересующие нас языковые единицы рассматриваются как члены синонимического ряда:

«Молчание –  молчок, безмолвие, тишина, тишь. Глубокое (гробовое) молчание, мертвая (могильная) тишина; запирательство, замалчивание. Печать молчания на устах. См. безмолвие, тишина проходить молчанием…» (http://slovari.yandex.ru/dict/abramov).

 Однако  логический анализ языка, оперирующий и экстралингвистическими категориями,    может указать на определенное расхождение смыслов. Смотрите, согласно  М. М. Бахтину: «В тишине ничто не звучит (или нечто не звучит) – в  молчании никто не говорит (или некто не говорит). Молчание возможно только в человеческом мире (и только для человека)» (1979, с. 338).

Значит, развивая логику сказанного, тишина – это мир вокруг человека, молчание – мир самого человека. Как и сама речь, выделившая человека из мира вокруг него. Речь и молчание одинаково предполагают предмет, на который они направлены. О чем-то можно в равной степени говорить и молчать. Но есть предметы, о которых больше говорят, так же, как и вещи, о которых больше молчат. Неопифагореец Аполлоний Тианский утверждает: «...молчание тоже есть логос», а следовательно (согласно сложившейся традиции)  – слово.

В художественном тексте  молчание  может стать тропом, когда речь внезапно обрывается, когда по мнению  автора, никакие слова уже не нужны – все понятно без слов. Например,  у выдающегося поэта И. Бродского есть такая фраза, высказанная в воспоминании об одном из  его арестов: «Вам ничего не говорят, вы сами все понимаете. Чего уж тут говорить! Никакие интерпретации здесь невозможны» (Волков. Диалоги с Иосифом Бродским. 2003, с. 86).

На письме умолчание обозначается многоточием. Гениальный Иосиф Бродский об этом сказал так: «Все то, что я писал в те времена,  сводилось неизбежно к  многоточью...»

Именно об этом многоточии Евг. Евтушенко пишет: «И все». Только три точки. Но в этих точках – мощная, бесконечно продолжающееся во времени, немое признание в такой сильной любви, на какую не способны тысячи вместе взятых стихотворцев, пишущих не этими великими точками, каждая из которых  как капля крови, а бесконечно жиденькими словами псевдопатриотические стишки. Может быть, самый высокий патриотизм – он именно всегда таков: точками, а не пустыми словами» (Русская речь 1996, с. 105).

Еще в XY веке разрабатывалась идея «двух языков» – язык звучащий и «язык молчания» (апофатика) –уже Николаем Кузанским (см. об этом: Степанов 2004, с. 265).

 Язык молчания – это язык внутреннего голоса: «доброе молчание – чем не ответ?». (Вл. Даль. Пословицы русского народа. 1957). А Пророк Сулейман сказал: «Если речь считать серебром, то молчание – золотом».

Молчание как форму само углубления человека практиковали еще пифагорейцы – все наставления учителей осмысливались в молчании и одиночестве.  В христианстве молчание ценилось достаточно высоко, что заложило основы последующего осмысления молчания как достоинства. Исламу ненавистно пустословие, ибо ему ненавистно все то, что является бесполезным и ничтожным.  Но здесь надо иметь в виду именно «доброе молчание», молчание как свободный выбор человека, а не молчание раба, молчание внутренней углубленности, работы мысли, а не молчание политического гнета.

В IV в. н.э. в христианстве возникает одно из наиболее влиятельных направлений – исихазм, признававшее молчание и отрешенность той очистительной силой, которая необходима для единения человеческой души  с Богом. «Исихаст (безмолвник), /.../ есть... тот, кто слушает. Он слушает голос молитвы в своем сердце, и он понимает, что этот голос - не его собственный, но Другого, говорящего внутри него» (Епископ Диоклийский Каллист). Отсюда берет начало и институт отшельничества. «Св. Авва Исаiя относит молчание к четырем главнейшим христианским добродетелям, которые очищают душу. Св. Гр. Синаит в своих наставлениях описывает/.../ : «...тихо и без смятения надо взывать к Господу, чтобы глас не расстроил внимания ума...» Слово, как речь как бы приносятся в жертву Богу во имя его познания», что возвращает к исходной этимологии слова «молитва»: «# meld – молиться, совершая жертву» (Гамкрелидзе, Иванов 1984, с. 803). Молящийся человек – не молчит, но  речь его, произносимая внутренним голосом, протекает в иной ипостаси. Семантика молитвы, включающая значения речи и молчания, обнаруживает сходство с понятием «внутренняя речь» у Л. С. Выготского, что видно хотя бы из противопоставления внутренней речи внешней.

У Хадиса Ибн Маджаха сказано: «Если увидите верующего, часто хранящего молчание, то приближайтесь к нему – поистине, он изрекает мудрости».

            Молчание может обсуждаться не только в религиозно-мистическом, ритуальном, эзотерическом контексте. Оно актуально и в условиях реальной повседневной коммуникации, когда говорение и молчание, сменяя друг друга,  сплетают канву  общения, т. е. речи: - Кира, - прервал он ее монолог, хотя она давно молчала – весь монолог он прокрутил в голове... (Т. Устинова. Развод и девичья фамилия).

Вы уже знаете, что для того, чтобы речевое событие состоялось, субъекту необходимо присутствие другого /других – прямое или косвенное, поскольку  по своей природе речь диалогична «в смысле удержания ее субъектом другого перед собой. Диалогична  и внутренняя речь. Собеседником может стать образ друга, врага, любого оппонента, alter ego, небо, Бог...

Для чего человек вступает  в коммуникацию? В известной пирамиде человеческих потребностей, предложенной американским психологом А. Маслоу, выделяются базовые биологические и высшие потребности человека.  Концепция мотиваций А. Маслоу состоит из пяти уровней: физиологические потребности (еда, секс, питье); потребность безопасности (убежище, одежда, само чувство безопасности); потребность взаимоотношений (социализация личности); необходимость уважения (признание, власть, самоуважение); необходимость самореализации (право быть самим собой, самовыражение). А теперь представьте себе все это в виде пирамиды. где самый верхний уровень – это пятый, потребность самовыражения. потребность быть самим собой.

Совершенно очевидно, что для всех пяти уровней внешняя речь является инструментом достижения цели. Но высшие цели данной пирамиды предполагают как существенный компонент рефлексию, язык которой в большей части – внутренний.

В науке часто пользуются. так называемой, бинарной оппозицией. То есть, сравниваются 2 противоположных явления, факта. Бинарная оппозиция в лингвистике – одно из понятий дифференциального анализа, в основе которого лежит принцип «да/нет, +/- , 1/0».

С этих позиций речь – это«+», «да», «1», а молчание –  «-», «нет», «0».

 Вам понятно, что я имею ввиду? 

Согласно «Философии причастности» М. М. Бахтина, слово – всегда поступок, так называемое «речедействие»  (в терминологии Ю. В. Рождественского). Отметим знаком «+». А молчание? Является ли молчание поступком? Снова обратимся к идеям М. М. Бахтина, считавшим, что необходимым признаком любого коммуникативного высказывания является его обращенность, адресованность, и что  высказывание приобретает смысл только в контексте, в конкретное время и в конкретном месте.

В конкретной ситуации речевого акта молчание может стать  разновидностью формы ответа, следовательно, налицо речедействие. Более того, в конкретной ситуации оно может быть и поступком, ответом, доведенным до высшей точки протеста – полного отсутствия слов. Согласно «Теории речевых актов» Дж. Остина (Оксфордская школа), любой речевой акт – это многомерное целое, включающее в себя адресанта и адресата речи. Отметим знаком «+» обе разновидности речи, внутреннюю и внешнюю.

Далее: значение речевого акта не сводится только к значению входящего в него пропозиционального содержания, следовательно, сказанное поддается интерпретации. Можно ли интерпретировать чье-то молчание? Мы всегда можем предположить, что некто скрывает что-либо, обиделся, не доверяет, задумывает что-то и т. д.

 А можно ли интерпретировать молча, ведя беседу с образом собеседника? Снова «+» для речи внешней и внутренней.

Анализируя семантику глагола «молчать», Нина Давидовна Арутюнова фиксирует, что он «предполагает возможность выполнения речевого действия» и что выбор между «речью – не-речью» также является речевым актом. Сказанное дает основание рассматривать молчание как разновидность речедействия. Отметим знаком «+».

Вот, что у нас получилось. Какие выводы из всего. что мы тут говорили?

 Результаты дифференциального анализа бинарной оппозиции

«говорить – молчать»

1.                        И внешняя и внутренняя речь – это всегда интенция, это всегда адресат (пусть и на уровне образа собеседника в случае речи внутренней).

2.                        Обе разновидности речи реализуются посредством инструмента-голоса (внешний/внутренний).

3.                        Обе разновидности речи подвержены интерпретации.

4.                        Обе являются речевым актом-действием.

Очевидно, что феномен человеческой речи, также, как и язык, двухмерен – доступен для наблюдения, но при этом он является и объектом «идеальной» природы. Поэтому в соотношении «говорить – молчать» мы всегда будем оперировать не только фактами, но  и рядом допущений.  Новая, атноропоцентрическая, научная парадигма, предполагает, что данные о языке открывают ключ к проблемам природы человеческого разума, ко всему, что, преломляясь в ментальности индивида, способствует взаимодействию человека с миром – миром окружающим, и  миром внутренним.

И хотя мы говорим о подходах новейшей лингвистики, но еще древнекитайский мыслитель Гуань-цзы заметил, что «Звук непроизнесенного слова громче, чем раскат грома или бой барабана»

О чем невозможно говорить, о том следует молчать

Людвиг Витгенштейн

...речь, когда у нее есть слушатель, не остается без ответа никогда, даже если в ответ встречает только молчание

Жак Лакан

В языке реализуются связи  бытия – языка – индивидуальной жизни – речевой практики – мысли – мыслимых моментов проживания

Внутренняя речь есть все же речь, то есть мысль, связанная со словом

Л. С. Выготский

   «Голос 3. Переносно. Внутреннее чувство, ощущение. «Внутренний голос, так часто обманывающий влюбленных. шептал ему» (БАС);

   «Голос 5. Внутреннее  побуждение, осознание  чего-л.  Голос  рассудка; Г. сердца; Внутренний, тайный  голос» (БТС – 2002);подчеркнем, что в более позднем толковом словаре отсутствует помета «перен.».

Голос и молчание – это противоположности, образующие единство. Без молчания нельзя говорить о голосе, а без голоса о молчании

В тишине ничто не звучит (или нечто не звучит) – в  молчании никто не говорит (или некто не говорит). Молчание возможно только в человеческом мире (и только для человека)

М. М. Бахтин

тишина – это мир вокруг человека

 молчание – мир самого человека.

Концепция мотиваций А. Маслоу

                                   пирамида мотиваций А. Маслоу

V уровень - право быть самим собой – включает рефлексию, язык которой в большей части – внутренний.

▲

Результаты дифференциального анализа бинарной оппозиции

«говорить – молчать»

(на предыдущую стр.)                       (в оглавление)                       (на следующую стр.)